«Государство нас по сути втаптывает»

Лариса Сидолак, 49 лет, воспитывает семерых приёмных детей:

«Психологи не будут давать положительное заключение, потому что будут бояться лишней ответственности. Я не понимаю, зачем тестировать всех окружающих, проживающих в семье. Ладно, мы вот с мужем организовали приёмную семью. Но с нами мама живёт моя, её зачем? Она была против. А когда мы взяли детей, всё изменилось кардинально. И она бы не прошла в жизни этот тест. Жестокость бывает и в приёмных семьях. Просто должна хорошо работать служба сопровождения. А как она сейчас работает? Если обратился с проблемой, тебя уже ставят в группу риска и сообщают это везде — и в опеке, везде-везде, потом начинается жёсткий контроль. А как это происходит? Психолог говорит: "Мы приедем, чтоб все были дома". У нас один на музыку ходит, другой на танцы, и у всех расписание своё: и первая, и вторая смена, и детский сад. Никто не захочет обращаться.

Своему сыну было 13 лет, мы хотели ребёнка, но не получилось физиологически. Теперь у нас семеро.

То, что выделяется, это же чисто на питание, а на развлечение 300 рублей — это смешно. Тут в парк только пошёл — одна карусель 150 рублей, другая 200. И пособия ни о чём по сравнению с тем, что мы вкладываем.

Спрашивают: "Вы не устали?". Но здесь потребность другая. Я вижу, как они растут, как меняются. А там в учреждении дети сидят. Да, их развлекают, но никто не поцелует, не приляжет с тобой, когда болеешь, не полюлюкает, — и будут в изоляторе лежать и качаться. И это мне так начинает щипать сердце, до слёз.

Сам институт приёмных семей государство по сути втаптывает.

Когда приходишь в опеку, говоришь: "Я бы хотел взять ребёнка". Так смотрят, вы бы видели. Говорят: «У вас меркантильные интересы». А я когда брала первых детей — Марину с Мишей, приехала на своем автомобиле, работала главным бухгалтером, одета, обута. Откуда они это взяли?

Иногда, конечно, родители рисуют себе определённые картины, а получаются несбывшиеся надежды. Поэтому, да, есть риски — возвраты и так далее. Подобное и в кровных семьях случается. Здесь опять же важно сопровождение, психолог. Простой пример, когда он мне помог. У меня дочка, она прилипала немножко. Начнет гладить, подойдёт — и трётся, и трётся, иногда невозможно, бывает уже даже раздражаюсь, отхожу. Психолог говорит: "Нужно не так делать. Нужно просто её прижать, так крепенько, похохотать, и всё". И знаете, это работает. Вопрос только в том, чтобы человек не копил это, а обратился и не боялся, что будут последствия».

Алёна, 48 лет, воспитывает троих приёмных детей и шестерых своих:

«Младшей дочери на момент приёма первого ребёнка было полтора года, разница всего 3 месяца. Как оказалось, у неё уже был возврат, нас об этом не оповестили, узнали мы об этом через полтора года, когда искали ещё одного ребёнка. И сейчас у неё диагноз — расстройство поведения, то есть психические нарушения. Но когда мы брали ребёнка, вопрос стоял сразу однозначно: берём и при любых обстоятельствах, при любом раскладе вытянем ребёнка. Иногда я выла в подушку от безысходности — оттого, что никто не может помочь, что назад уже не повернёшь, и правильно ли я сделала. Но вы понимаете, это же ребёнок, крошечный, который нас об этом не просил, который к нам не стучался и вообще не знал о нашем существовании. Потом увидели девочку, очень похожую на наших кровных детей, у этой девочки есть сестрёнка, которой было два года, но развитие только на полгодика тянет, она даже сидеть ещё не могла.

Зачем? Мне, например, было не понять, как такая девчонка останется, потому что у её сестренки проблема. А потом той дом инвалидов, а эта непонятно что, потом уже перерастёт, развитие пострадает и так далее. И когда мы их забрали, я ни разу не пожалела.

Когда я этот закон прочитала, у меня даже мурашки по коже пробежали.

Потому что, если бы мы не взяли детей, неизвестно, что бы сейчас было с ними. Мне очень страшно, когда спрашивают, чем такая семья отличается от детского дома. А как тогда большие семьи свои? Они тоже в детском доме тогда, что ли, получается, растут?

Есть процент, я не спорю, когда детей берут по каким-то корыстным соображениям. Скорее всего, это в Москве, у нас другие деньги. Нет особо никаких благ на самом деле, одни проблемы.

По поводу обязательного тестирования всех членов семьи. Отношение к родителям и раньше было такое, что перегибали палку. Когда я в первый раз пришла, меня так встретили в опеке, что я развернулась и на полтора года ещё ушла, забыла про эту тему. Потому что меня выставили чуть ли не хапугой какой-то. Так что точно отсеется много людей, которые хотели бы и смогли.

Что может быть действенным — это сопровождение семей. Не проверка, не контроль, а именно сопровождение и помощь. У нас к психологам крайне сложно попасть. Ведь иногда руки опускаются и не понимаешь, что делать дальше. А если бы был закреплен психолог, чтобы каждый раз не рассказывать новому человеку, что у тебя случилось, чтобы они знали твою семью и смогли помочь».

Анастасия, 38 лет, руководитель общественной организации приёмных семей, 14 приёмных детей:

«Психологическое тестирование, конечно, добровольное, в некоторых областях его вообще нет. То есть формально сейчас нет закона, по которому это обязательно. Конечно, можем просто отказаться, но это будет не в нашу пользу. Тестирование — это достаточно унизительная процедура. Например, супруга чаще всего спрашивают, имеет ли он интерес к детям, к голым детям. Или нравится ли ему больше играть с девочками или с мальчиками.

Что получается. Нормального человека они унизят. А у кого есть склонности, разве он ответит "да"? Дальше после 300–500 вопросов дают, например, заключение, что нет ресурса у семьи. Без объяснений. А у кого нет ресурса? У меня, мужа или взрослых детей? Они говорят, например, что ваша 15-летняя дочка должна достичь совершеннолетия — и тогда вы сможете взять вот этого ребёнка. Но ведь ему три, а тогда будет шесть. И чем мне дочка сейчас мешает? Ответ: это наше мнение как специалиста. Тогда возникает вопрос — кто выдаёт заключение, на каком основании.

Одной маме девочка-психолог сказала: «Я бы вам вообще детей не дала». А эта мама десять лет детей воспитывает, а девочка вчера вуз закончила,

и ей, может, просто не нравятся женщины, которые держат хозяйство, из деревни, она считает, что женщина должна по-другому выглядеть, по-другому разговаривать. То есть это субъективно.

И семьи, которым отказали, уходят. И всё, совсем уходят и не возвращаются ни через год, ни через два. Соответственно, это дети, которые остались в системе.

Проблема скорее не на входе, когда человек становится приёмным родителем, а потом, когда он выгорает, устаёт, ему кажется, что всё бесполезно, он в тупике. И без помощи будет точка невозврата. Он приводит ребёнка, ему говорят: "Может, поработаем с вами, с ребёнком?". Он: "Нет, мне просто не надо". Поэтому, если говорить о службах сопровождения и перевода их на более высокий уровень, то это действительно здравая мысль, над этим нужно работать. Только службы сопровождения не могут никак отлепиться от службы опеки, то есть они берут на себя почему-то контролирующую функцию — не мы с вами воспитываем этого ребёнка, а мы (со службой опеки) смотрим, насколько вы хорошо воспитываете этого ребёнка.

Ещё один момент — в форме подачи материала от министра. Когда говорят "так называемые приёмные родители", "этих так называемых родителей", "мы будем более тщательно отбирать этих так называемых родителей" (потом, правда, это убрали).

Вот эта фраза "так называемых" просто всколыхнула очень многое в душе. И это как-то очень обидно прозвучало.

Финансовая мотивация, я считаю, это нормально. Меня спрашивают: "Вы бы усыновили?". Я говорю: "Да, но сейчас воспитываю восемь, а усыновить бы могла двух". Потому что я не хочу жить в нищете. Поддерживать достойный уровень жизни себе и своим детям я бы не смогла без поддержки государства.

В нашем регионе 11 300 рублей на каждого ребёнка опекунское пособие. Если ребёнок с инвалидностью, очень небольшая доплата к зарплате родителю. Прибавляется ещё пенсия по инвалидности. Если сравнивать с Крымом или Москвой, там в два раза выше. А во многих регионах, например, 3500 в месяц. Вот если платят так мало, какой там может быть корыстный фактор? Мы тратим гораздо больше. Например, у меня один ребёнок художественной гимнастикой занимается, это соответствующие траты.

У нас 14 детей, сейчас 8 несовершеннолетних, остальные старшие. Свой — один, к сожалению, больше не получилось.

(А.Б.: Когда человек берет много детей, возникает вопрос: зачем?) Если с психологической точки зрения подходить, семья должна быть достаточно стабильно сложившейся системой, потому что, когда туда попадают дети со своей системой, эта семья, если не преобладает, а ребёнок чувствует, что он чуть надавит и будет по его, то будет борьба. Если он видит, что система настолько велика, что он там является частью, то он быстро и комфортно включается в систему, не пытается ей противостоять.

В детском доме он просто единица — в столовой единица, ещё где-то. В семье ребёнок чувствует внутреннюю безопасность.

Нить привязанности не могут обеспечить ни в детском доме, ни в родильном доме, хоть там десять нянечек, даже если каждая из них ведёт себя комфортно для него. Ребёнок должен поверить, что этот человек рядом точно никуда не денется. Тогда они начинают развиваться, хорошеть, расцветать. Они так меняются, вы даже не представляете.

И про неблагополучные семьи. Если дети все одинаково подстрижены, все смотрят в пол, разговаривают тихо и сидят друг за другом, руки на коленки, вы сразу увидите, что семья неблагополучная, что детей здесь даже по имени не помнят. Это никак не скрыть, даже если они говорят опеке: "Я люблю папу и маму". Я видела такие семьи и не понимаю опеку. Говорю: "Обратите внимание, вы же видите". Они: "Вы понимаете, по документам всё в порядке, из школы жалоб нет, мы регулярно запрашиваем характеристику". Вот если не обращать на эти случаи внимания, будет насилие. Это же не то, что всё хорошо, а потом раз — и убили ребёнка. Так не бывает. Мы часто говорим: "Привлекайте нас. Приезжаете вы с проверкой, и мы рядом с печенюшками. Не надо никаких психологических тестирований проводить. Мы просто побудем полчасика, час и просто скажем свое мнение хотя бы"».

Читайте также:

«За своих детей любому глотку перегрызём»

Сибиряк стал «Папой года – 2016» — он потерял жену, но продолжает воспитывать четверых приёмных мальчишек с ограниченными возможностями.