«Ива Нова»: звучи, стиральная доска!

Когда вдруг грохнули басы, затрещали ложки, взревел перламутровый баян, а крохотный синтезатор microKORG окатил плотным утробный нойзом, я даже не поверила своим ушам — вот таким вот эклектичным этно-панковским квартетом питерская группа «Ива Нова» играла кавер нирвановской «Smells like teen spirit». На концерте в «Бродячей собаке» эту девичью группу, выдающую драйвовую, сильную, экстремальную и очень мощную музыку, я услышала и увидела впервые. Здесь и нео-фолк, и панк, и жесткий гитарный ритм, и авангардные электронные шумы, и ухающие, словно шаманский бубен, барабаны, которые вдруг сменяет заводной клубный бит. Такой необычной этно-музыки, в которой гармонично сочетается все что угодно, начиная с танго и заканчивая гранжем, я еще не слышала.

Первая, напрашивающаяся при виде аккордеона и отрывающихся на сцене девушек, однако, наверное, не очень удачная ассоциация — это безбашенность Кустурицы. Не очень удачная — потому что сравнивать «Ива Нову» с кем-то еще просто бессмысленно, и ассоциация эта обманчива. Нет таких больше. Простите за пафос неофита, но это действительно уникальный и очень качественный проект, который, живи девушки в Европе, наверняка был бы там куда более востребованным. И не потому, что эпатажные аранжировки славянских мотивов в тренде. У этого коллектива нет ни грамма эпатажа, было бы неверно воспринимать их как питерских фрикующих оторв — напротив, они играют настолько искренне и мастерски, что есть в их музыке и неподдельный драматизм, и надрыв, и безумный драйв, заставлявший посетителей «Бродячей собаки» массово и хаотично отплясывать у сцены, и ведьминские таинственные, гипнотизирующие мотивы, даже что-то от языческого шабаша.

На чем только не играют «Ива Нова» помимо синтезатора, бас-гитары, аккордеона, ударных и бубна. Вдруг солистка бросает синтезатор и хватает стиральную доску — причем если бы я не видела, что это стиральная доска, ни за что не догадалась бы, — такие уместные звуки она издает. Ну а перкуссия — это просто отдельная история, Катя Федорова даже педаль сломала, сидя за ударной установкой. Сперва я даже подумала, что из-за установки доносится звук настоящей рынды, пока не разглядела развешанные «по нотам», по-моему, чугунные предметы посуды, что-то вроде крышек от сковородок и чугунков, висящих на манер колоколов. Тут и пружина, и колокольчики, и ложки, и звенящий треугольник. А откуда взялся протяжный трубный звук — так никто из сидевших со мной за столиком и не понял.

Надо видеть, как Наталия Потапенко управляется с аккордеоном — это нечто самозабвенное, когда он густой волной сливается с вибрирующим электронным гулом на предельном растяжении мехов, а порой я, признаться, даже переживала за инструмент — такой хардкор извлекала из него Потапенко. Анастасия Постникова — это редкий вокал на российской клубной сцене, глубокий, пронзительный, очень мощный, которому под силу и окающие народные напевы, и протяжная меланхоличная экспрессия и, думаю, даже томный грудной джаз. Без ее эффектной внешности, почти ведьминского прищура, с которым она, не сводя глаз с зала, запускает ускоряющиеся дребезжащие электронные сэмплы, и экспрессивной пластики, вплоть до надрывных пассажей на коленях, группа бы однозначно потеряла львиную долю своей харизмы.

Помню, как у одного польского писателя прочитала строчки из старой народной печальной песни: «По реке, по реке лебеди плывут. Никогда, никогда здесь тебя не будет», — вроде такие простые слова, но в них та самая сила фольклора, его бездонная тоска. Когда Анастасия, перебирая всего несколько тягучих нот, заставляющих вибрировать стены, поет в своей драматичной манере нехитрые строки в духе «Прости, что быть с тобой могла, за все прости меня. Что я не там тебя ждала, что ночь безлунная светла…», — это древняя тоска обретает плоть.

Фото Анны Золотовой