«Такому нигде не учат»: откровения акушера-гинеколога о том, насколько тяжело сообщать матерям страшные новости

В каждой профессии есть и хорошие, и плохие стороны. И от нас с вами зависит, с какой из сторон мы будем встречаться чаще, как будем на нее реагировать. Акушер-гинеколог и врач ультразвуковой диагностики Евгения Пекарева уже 9 лет помогает детям появляться на свет и ровно столько же сообщает женщинам страшные новости о том, что их беременность замерла. Невероятно больно и трудно сообщать матери о смерти ребенка внутриутробно — такому не учат в институте, правильные слова подобрать невозможно. О своих переживаниях врач рассказала в колонке для НГС — далее публикуем от первого лица.

Иногда мне хочется бежать из профессии, бежать от бессилия, безысходности, от сопереживания, от того, что ничего не можешь сделать, хотя учился миллион лет. И здесь дело не в усталости, хотя на днях у меня был очень напряженный прием: только в перинатальном центре я провела 93 УЗИ-исследования, но пусть этих исследований за день будет хоть 1000, лишь бы с положительными диагнозами и исходами.

За последнее время много раз на совершенно разных сроках беременности мне пришлось сообщить пациенткам о том, что у их эмбриона, плода или плодов (при многоплодной беременности) нет сердцебиения. Я была тем человеком, который окончательно и бесповоротно давал заключение о том, что беременность больше не развивается. Как сообщать о гибели ребенка внутриутробно, нигде не учат, к такому не привыкают и спустя годы и каждый раз переживают за каждого пациента — маму и ее маленького человека — как в первый раз.

Несколько пациенток услышали горестную весть на сроке 6–7 недель: у кого-то это самая первая беременность, а у кого-то 5-я попытка ЭКО. У кого-то двойня на сроке 30 недель за несколько часов перестала шевелиться навсегда, у кого-то в первом периоде родов на сроке 40 недель вдруг остановилось сердцебиение у ребенка, а кто-то вышел с КТГ на 8–9 баллов, а в лифте через 10 минут плод погиб. И конкретной причины нет. Ее не всегда находят и на вскрытии, а значит, и предотвратить тоже не представляется возможным.

Не менее тяжелой и горестной вестью является найденный порок развития эмбриона. Некоторые пороки развития можно обнаружить на ранних сроках беременности, они часто приводят к гибели плода еще до 12 недель, реже до 20. А какие-то пороки возможно найти только в рамках 2 скрининга по беременности на 19–21-й неделе, есть и те, что выявляются на более позднем этапе.

Некоторые из них, увы, не совместимы с жизнью и являются медицинскими показаниями для прерывания беременности (чаще всего это патология ЦНС, легких, некоторые пороки сердца). Некоторые с жизнью совместимы, но могут иметь серьезные последствия для здоровья (патология мочеполовой и сердечно-сосудистой системы, ЖКТ). Какие-то пороки являются внешними дефектами (расщелина губы, челюсти, отсутствие пальцев, искривление конечности). Обо всем этом крайне сложно сообщать маме, которой предстоит непростой путь с пренатальными консилиумами, прежде чем принять окончательное решение: сохранять эту беременность или прерывать. Иногда возникают дискуссии о том, что страшнее: потерять беременность на раннем сроке или на позднем? И здесь не может быть однозначного ответа.

Терять желанную беременность горько всегда. Если говорить о более поздних сроках, то тяжелее может быть потому, что мама уже давно чувствовала ребенка, разговаривала с ним, всем рассказывала о беременности. У многих куплено всё «приданое» для чада, которого вдруг больше нет. На помощь приходят перинатальные психологи, которые пытаются помочь маме и близким осознать, что произошло.

Многие из них говорят, что сложнее всего возвращаться к прежней жизни, потому что все окружающие не могут и не знают, как и о чём говорить с женщиной после потери беременности и ребенка. Возникает огромный информационный вакуум вокруг мамы, что только усугубляет ее состояние. Есть пациентки, которые находят в себе силы оправиться от горя. А есть такие, которые говорят только о том, как потеряли ребенка несколько лет назад, — и жизнь их в тот момент тоже остановилась.

Сложно врачу бывает еще и потому, что первые отрицательные эмоции от печальных известий он принимает на себя. Его же и начинают винить, если с пациентом случается трагедия. И иногда именно эти эмоции перекрывают собой всё то положительное, радостное и жизнеутверждающее, что несет в себе специальность акушера-гинеколога. Наверное, поэтому всё чаще мы слышим о профессиональном выгорании, и оно всё раньше случается с коллегами.

И грустно, и смешно иногда бывает слышать, как пациенты делят врачей на тех, кто работает в «бесплатной медицине» и тех, кто принимает в частных клиниках. А ведь 90% этих врачей работает и там, и там. Уровень профессионализма не зависит от качества ремонта в учреждении, где этот специалист принимает. Многие жалуются на отсутствие радости и улыбки на лице врача во время приема, хотя сами тоже не стремятся «улыбнуться тому, кто сидит в пруду».

Мир сложный, мир тревожный и донельзя взаимный, это важно помнить всегда. Акушерство — это всегда серьезно. Не надо рисковать, и если есть какие-то угрозы, то надо бежать в родильный дом, ведь даже совершенно здоровая беременность иногда заканчивается печально. Будьте здоровы, пусть дети рождаются в срок.

«На них будет охота»: главный гинеколог — о том, почему в Новосибирске скоро начнется конкуренция за фертильных женщин.

«Вы возитесь в пеленках, а я вношу вклад в науку»: откровения читательницы, которая заморозила свои яйцеклетки.

«Ультразвук загорелся, и повсюду бились сердца»: как живет семья с пятерняшками — их папа попал в Книгу рекордов Гиннесса.